Что еще написал в «апеляции» бобруйчанин, приговоренный к расстрелу.
«Точку в этом деле ставить рано», — написали мы после оглашения приговора по делу о двойном убийстве на улице Лынькова. И не ошиблись. Свое право обжаловать смертный приговор Могилевского областного суда Александр Осипович решил использовать по полной. В конце января обвиняемый направил в Верховый суд апелляционную жалобу. 12 страниц текста, написанного размашистым почерком, ставят под сомнение объективность следствия и судебного процесса. А значит, продолжение следует.
«Приговор не соответствует личности»
Если честно, долго сомневались: публиковать текст с правками или оставить оригинальную версию с небольшими сокращениями. В итоге решили: пусть остается, как есть, сохранив грамматику и синтаксис оригинала.
«Я, обвиняемый, приговорен к исключительной мере наказания — расстрелу, за преступление, предусмотренное п. п. 1,6 ч. 2 ст. 139 УК РБ. С приговором суда несогласен, считаю его несправедливым, а назначенное мне наказание — чрезвычайно строгим, суровым, не соответствующим обстоятельствам данного дела и моей личности. Прошу Вас разобраться и рассмотреть мою жалобу, с выводом, заключениями и вынесением приговора суда я несогласен, также несогласен и с обвинением, которое мне предъявили, так как оно имеет односторонность и неполноту, как предварительного следствия, так и судебного разбирательства в целом, а именно:
В обвинительном постановлении от 30.07.2018 г. изначально обвинение имеет наклончивость к маниакальным действиям, якобы я, осознавая, что потерпевшие будут испытывать особые страдания и мучения и желая этого, чего я не желал и не хотел и не предвидел, что такое случится, еще раз подчеркиваю, желая этого, нанес потерпевшим большое количество травмирующих воздействий в виде множества ударов молотком и ножом в голову, а также по иным частям тела.
В моем уголовном деле следователь изначально, сознательно и наклончиво склоняет мои преступные действия к маниакальным. На все вопросы следователя я давал неполные и несодержательные ответы, так как находился в испуганном, нервном, шоковом и подавленном состоянии, чем следователь и воспользовался, моей невнимательностью и рассеянностью, в некоторых моментах дачи показаний мог оговорить себя, не осознавая тяжести дальнейших последствий».
«Адвокат дремал, а после ушел»
Досталось в жалобе и адвокату.
«На ознакомлении с некоторыми материалами дела защитник (адвокат) вообще дремал, после подписывал все следственные действия, толком не ознакомившись с ними, не давал мне пояснений, не заявлял ходатайств, заявлений, замечаний, протестов и отводов, их также нет в деле. Во время закрытия дела защитник вообще, не прощаясь, поднялся и ушел (после чего я его не видел никогда).
На следствии и во время прохождения психолого-криминалистической экспертизы я пояснял и говорил, что многих моментов не помню, так как были провалы в памяти из-за выпитого спиртного в тот день, вечер и ночь, а именно пива (объем тары 1,5–2 литра), также водки неизвестной марки, конъяка неизвестного происхождения и курения кальяна, которые я употреблял в кафе. Что могло меня спровоцировать на такие дерзкие действия, я не знаю, так как не помню всецело тот вечер и ночь, но ведь что-то меня подтолкнуло на такое ужасное преступление, тем более, что я ранее уже судимый и зная, какое может быть наказание за такое преступление, все равно его совершил, что подтверждает мою неадекватность и бессознательное состояние на момент преступления, я сам себе не могу объяснить до сих пор почему так произошло, так как не помню всего что было».
Тело сопротивлялось и упиралось
Еще в суде первой инстанции Осипович пытался убедить стороны процесса: потерпевшие сами спровоцировали. По его словам, Кристина Крюшкина и Олеся Климова поехали к нему с единственной целью — «обчистить» квартиру, в которой впоследствии были убиты. Тема получила продолжение и в апелляционной жалобе.
«В приговоре также отсутствуют и неотображены показания свидетеля (таксиста, который нас подвозил), что девушки просили его дать им номер своего мобильного, что они ему позвонят к 6.00 утра и чтобы он далеко не отъезжал от этого адреса, как они ему позвонят — он их заберет. Эти показания подтверждают, что девушки намеревались на кражу, когда я усну, в квартире и что у них был между собой сговор. Неотражение этих показаний говорит о том, что судебное следствие имеет наклонность к одностороннему решению.
Также в обвинительном постановлении отсутствуют те обстоятельства, что некоторые телесные повреждения могли образоваться в результате, когда потерпевшие падали на пол, ударялись о мебель, возможно, когда выгонял и пытался вытолкнуть за двери, вот от чего разорванная одежда на мне и на потерпевших, также и некоторые телесные повреждения, которые могли образоваться в результате этих действий.
Также когда пытался вытолкнуть из квартиры потерпевших, тоже или выталкивая их из квартиры, могли ударяться о стены, угол коридора, угол кухни, о мебель — спиной, плечом, как левым, так и правым, локтями, лицом, грудью, подбородком, головой, лбом, ногами, боком, бедром, когда тело находилось в полусогнутом положении (то есть, когда кого-то пытаются толкнуть, тело автоматически начинает сопротивляться, упирается и пытается вернуться в исходное положение)».
Нина Климова
«Желала смерти подсудимому»
Александр Осипович уверен: приговор суда — результат давления на Фемиду матери одной из погибших девушек.
«Со стороны потерпевших на меня было проявлено неуважение, хамство, оскорбления, унизительные слова, что подтверждают показания свидетелей, попытка кражи в квартире, которую я пресек, а в последующем — попытка и нанесение телесных повреждений, моя кровь также была обнаружена на месте преступления, что подтверждают эксперты и заключения экспертиз, что говорит также об односторонности принятого решения.
Также во время судебного заседания, когда я давал показания и приводил доводы и пояснения, потерпевшая (мама погибшей) неоднократно перебивала меня, высказывала свою версию, как она предполагает в те или иные моменты происходящего и суд принимал ее версию, также возмущалась, когда зачитывали мою явку с повинной, практически на всех моих показаниях меня перебивала, цыкала, мгыкала. Провоцировала на конфликтную ситуацию и родных подсудимого, говорила оскорбительные слова, выражала свою неприязнь и ненависть, неоднократно требовала, чтобы подсудимый был убит, чтобы его отправили поскорее к ее девочке на подвоз, желала смерти подсудимому. Из этого можно сделать вывод, что потерпевшая (мама погибшей) изначально, упорно и настоятельно клонила на односторонность судебного следствия и действий, как в итоге и получилось, неполнота и односторонность судебного следствия».
«Являюсь военнообязанным, зачисленным в запас»
Еще одной «сестрой», которой досталось «по серьгам», стали средства массовой информации. Мол, это они раздули уголовное дело, накрутили общество и заставили суд пойти на поводу у толпы при определении меры наказания. Сам-то Осипович, по его словам, уже давно встал на путь исправления.
«Из меня сделали какого-то маньяка и чудовище, сначала в СМИ и на сайтах интернета раздули мое преступление, там самым повергнув простых людей и весь народ страны в ужас, конечно, все после этого станут требовать, чтобы отомстить, требовать жертву и публичной казни.
Казнь что это? Наказание? Нет, казнь — это требование толпы, публичное развлечение и тем самым публичное, мерзкое унижение человека, подогрев и ликование толпы, человека, у которого нет выбора и шанса.
За все время нахождения под следствием в СИЗО‑1 и СИЗО‑5 у меня не было допущено ни одного нарушения, ни какого-либо оскорбления и грубого слова конвою, сотрудникам СИЗО, вольнонаемным и хоз. обслуге СИЗО, что дает повод на исправление и последнего шанса мне (осужденному).
Из изложенного, убедительно Вас прошу разобраться в данном уголовном деле. Также прошу Вас на смягчение приговора, назначить наказание, связанное с лишением свободы, чтобы я мог работать и добровольно оплачивать гос. пошлину, гасить присужденный мне иск потерпевшей стороне и быть хоть как-то полезным государству и обществу.
Прошу Вас дать последний в жизни шанс на исправление и возможность хоть как-то загладить свою вину перед потерпевшими, весь присужденный мне иск признаю и обязуюсь его выплатить в полном объеме в самые короткие сроки.
В содеянном признаю себя частично. У матерей погибших прошу прощения и искренно раскаиваюсь, что допустил и совершил тяжкое преступление. У своих родных и близких людей прошу прощения. Простите меня, пожалуйста, я этого не хотел и не желал и не предвидел, что такое может со мной произойти.
Я считаю, что я совершил самое ужасное преступление в своей жизни, именно мне и никому другому надо прочувствовать всю степень тяжести наказания, именно мне нести перед собой все это, именно я должен погасить полностью имеющийся иск, именно мне необходимо заглаживать свою вину перед потерпевшими и просить у них прощения, именно я должен проникнуть во всю глубину совершенного мною преступления и осознать полностью, что я совершил.
Прошу также учесть, что после освобождения из ИК‑8 с соблюдением всех законных требований, добросовестно соблюдал и исполнял в полном порядке установленного судом срока отбытия надзора, не допуская каких-либо нарушений, в том числе и грубых, с последующим снятием в положенные сроки имевшегося надзора, после неоднократно и ежедневно искавшего и нашедшего работу (которая нравится), восстановившего и наладившего хорошие и доверительные отношения с родственниками, свои личные отношения. Также учесть характеристики с мест работ и по месту проживания, а также что являюсь военнообязанным, зачисленным в запас. Всегда приходившего на помощь всем, независимо от того, кто в ней нуждался: родственники, друзья, соседи, просто знакомые или животные, попавшие в беду.
Это доказывает, что я пытался и принимал соответствующие меры для того чтобы удержаться и создать свою ячейку в обществе, быть ему полезным, жить как все живут нормальные люди. Просто жить, радоваться, верить, надеяться, прощать и любить.
На основании изложенного, прошу приговор в отношении меня изменить, назначенное наказание заменить на более мягкое».
Мама Олеси Климовой: «До конца процесса не знала, какой будет приговор»
Текст апелляционной жалобы предоставила для ознакомления Нина Алексеевна Климова, мама погибшей Олеси. Женщина не скрывает своего возмущения формой и содержанием изложенного:
— Прежде всего поражает то, что якобы это мы с мамой Кристины подтолкнули судью к вынесению смертного приговора. Но все, кто следил за процессом, прекрасно видели, насколько лояльно судья относился к обвиняемому. До самого последнего дня процесса мы не могли предугадать, какой будет приговор.
Все, что он здесь написал, еще раз доказывает, насколько неискренним и фальшивым было его раскаяние и чистосердечное признание.
Поэтому в очередной раз убедилась: никакого другого наказания, кроме смертной казни, он не заслуживает. И свою точку зрения я готова отстаивать в Верховном суде.
Дмитрий СУСЛОВ
Фото Виктора ШЕЙКИНА
